Совет двенадцати - Страница 97

— Единый, спаси и сохрани!.. — ахнул какой-то рокушец.

Туча мошкары на какое-то время остановилась, неподвижно вися над колышущимся месивом Нъярлатхотепа. Она внимательно рассматривала его мириадами крошечных глаз.

Так прошло несколько тягостных секунд, в течение которых никто не понимал, что происходит. Две бесформенные массы пристально рассматривали друг друга, словно ведя молчаливый диалог.

— Я был первым, — наконец произнёс Нъярлатхотеп. — Место занято. Эти смертные принадлежат мне.

— Я пришёл не по их души, а по твою, — ответила туча мошкары.

— Ты понимаешь, с кем говоришь?! Я Нъярлатхотеп, архидемон Лэнга!

— А я Кхатаркаданн, демолорд Паргорона. И я взял плату.

Сказав это, мириады насекомых разом вошли в крутое пике, впиваясь в колоссальную тушу Нъярлатхотепа мириадами жал и хоботков. Архидемон бешено взревел тысячами ртов и принялся хлестать щупальцами, всасывать воздух хоботами, яростно клацать зубами, беспорядочно атакуя нового противника.

Люди зачарованно уставились на битву двух бесформенных чудовищ. Выглядело это так… у многих возникли ассоциации с… точь-в-точь…

— Вам тоже кажется, что это похоже на… — задумчиво произнёс Обелезнэ Первый, обращаясь к Гвениоле.

— Не понимаю, о чём вы говорите, ваше величество, — чопорно ответила королева Ларии.

— Как выкаканный, — кивнул Кей-Коон. — У нас в степях такое на каждом шагу… только маленькое.

Действительно, дерущиеся Нъярлатхотеп и Кхатаркаданн ужасно напоминали прозаическую… коровью лепёшку. Исполинскую коровью лепёшку, над которой вьётся целая эскадрилья мух. Единственная разница в том, что эта лепёшка орёт тысячами голосов и пожирает мошку целыми легионами.

Однако Кхатаркаданн ничуть не страдал от несомых потерь. Более того — он пустил в ход и наземные войска. На Нъярлатхотепе уже кишмя кишели вши, блохи, черви, личинки, тараканы, мокрицы и прочая ползучая мерзость — все они активно жрали архидемона и тут же гибли в его же пастях.

— Убирайся! — рычал Нъярлатхотеп. — Меня невозможно победить, ибо я Ползучий Хаос, владеющий силой возрождения! Даже среди архидемонов я самый неубиваемый!

— А я Смрадный Господин, у меня миллиарды тел, и я создаю новые прямо из твоей плоти! — отпарировал Кхатаркаданн. — Убей половину меня — вторая половина тут же расплодится и размножится, утроив и учетверив мою силу!

— Но ты же не надеешься взять надо мной верх, чужеродец?! Что мне твои потуги, мне, Древнему!

— Зззззззззззззззззззз!.. — издал долгий смешок Кхатаркаданн. — Было дважды так, что я проигрывал в битве! В первый раз меня одолела Кобалия Совершенная, кошачья богиня! Во второй раз — Мальчимбо Красный, смертный маг! Но третьему разу не бывать!

Маршал Хобокен тем временем устроил импровизированный военный совет. Он собрал Асанте Шторма, Руорка Машиниста и всех остальных, кого смог, и теперь допытывался:

— Ну-з, ваши колдунства, что это за гадина такая новая, откель взялась?

Асанте и Руорк, перебивая друг друга и обмениваясь испепеляющими взглядами, вкратце рассказали о Ночи Страха и событиях, которые к ней привели, о тринадцатом гимнасии и тех, кто в нём работал, о… впрочем, дальше Хобокен уже не слушал. Он подозвал адъютанта и приказал:

— Ну-ка, братец, распорядись, чтоб возобновляли огонь. Из всех стволов пусть палят, да пошибче!

— Только в старую гадину или в новую тоже?

— В обеих! Эта новая гадина враг нашего врага, но нам она не друг!

И огонь был открыт с удвоенной силой. Паладины первыми пошли в наступление на Нъярлатхотепа, ифриты первыми принялись жарить и жечь Кхатаркаданна. Следом двинулись все остальные.

Благо архидемон и демолорд почти не отвлекались на блошиные укусы смертных — их полностью поглотило взаимное истребление. Они бурлили и бушевали, как два лесных пожара, выжирающие друг друга. Во все стороны хлестали брызги слизи и летел чёрный пепел, осыпались мушиные трупики и капала едкая жидкость.

Нъярлатхотеп и Кхатаркаданн сцепились насмерть и понемногу… понемногу… понемногу начали иссыхать. Две колоссальные бессмертные твари брали друг друга на измор, изнуряли до предела, до полного вывёртывания наизнанку. Они уже не так рьяно пожирали друг друга — в движениях появились признаки усталости, вялого равнодушия.

— Сдавайся… — бубнил Нъярлатхотеп.

— Ты сдавайся… — жужжал Кхатаркаданн.

Неожиданно у Нъярлатхотепа в боку что-то засвербило — там вспучилось нечто вроде огромного волдыря. Архидемон поёрзал, издал рыгающий звук, и «волдырь» лопнул, исторгнув… трёх человек.

— Чрево Тиамат, я там чуть не сдох! — взвыл Креол, опираясь на посох.

— Поздравляю, у тебя тройня, — издевательски произнёс Кхатаркаданн, обратив внимание на то, что вывалилось из противника.

— Вы что, всё ещё живы?! — возмутился Нъярлатхотеп, тоже обратив внимание на Креола, Шамшуддина и Логмира.

— Не уверен, — честно ответил Креол, замахиваясь посохом.

Адамантовое остриё с хлюпаньем вошло в сизую плоть. Нъярлатхотеп с усталым чваканьем образовал в себе впадину, избегая чёрного посоха, Креол не менее устало побрёл следом, продолжая тыкать куда попало.

— Поимей совесть, смертный! — зашипел на него Нъярлатхотеп. — Мне сейчас не до тебя!

— Что, даже для великого Нъярлатхотепа этого слишком много? — съязвил маг. — Всего этого… что это такое вообще?

— Меня зовут Кхатаркаданн, — любезно ответил демолорд, жужжа мириадами крыльев. — Приятно познакомиться.